КС2

Мы восхищаемся Богом, не замечая, что с крыльев его ангелов капает кровь…
Х.ф. «Пророчество»

В погожий солнечный денек, он явился на вершине холма в ярких лучах света, как и было предсказано, и сотни танцующих пылинок создавали дивный сверкающий шлейф вокруг него. Случайный наблюдатель, если бы он оказался там в этот миг, готов был бы заложить последнюю монету, вместе с рубашкой, что за мгновение до этого холм был пуст, и что появление незнакомца сопровождалось ангельским пением, и небесный свет пролился на землю. Но, как назло, никаких посторонних наблюдателей здесь быть не могло, и данная местность была безлюдна на несколько километров вокруг. Тем более что сам свет исчез, уступив место обыденности, оставив незнакомца в одиночестве на вершине холма. Он был широкоплеч, вьющиеся волосы широкой волной ниспадали ему на плечи. Его нельзя было назвать молодым, но ощущение силы и энергии, исходящие от него, были невероятны. Правильные черты лица, четкий отпечаток мужественности мог бы свести с ума любую женщину. Но всякий, кто взглянул бы ему прямо в глаза, не смог бы дать ему ни сорок, не тридцать лет — казалось, что в этих глаза застыла сама Вечность.

Он оглянулся — с холма открывался чудесный вид на море, где горделиво курсировала огромная яхта. Даже с такого расстояния, незнакомец смог рассмотреть несколько красоток в бикини в компании с молодым человеком в фуражке капитана. Берег и холм были покрыты древним лесом, внутри которого в гордом одиночестве скрывался небольшой домик, бывший прибежищем видимо некого аристократичного миллиардера — даже мелких подробностей хватало, чтобы понять — его владелец абсолютно не нуждается в деньгах, и от отсутствия вкуса не страдает. То тут, то там проглядывали крыши беседок, где в полуденный зной можно было найти прохладу за бокалом хорошего винца. Но эта идиллическая красота абсолютно не трогала этого странного незнакомца: его взгляд уперся в дом, словно стараясь найти только ему одному видимую цель. И он начал спуск к дому, чтобы получить от его хозяина ответ на свой один единственный вопрос.

И хотя я сказал, что свидетелей поблизости не было, его появление не прошло незамеченным. Двое ощутили в этот миг его присутствие — одним был молодой человек, плывущий на яхте — испуганно оглянувшись на холм, он чувствовал, как его кулаки сжались от злости, и через секунду он отдал приказ возвращаться домой. И хозяин дома… о нет, он не испытывал страха, и всякий, заглянувший ему в глаза, не нашел бы там даже удивления. Но можно было догадаться, что он ощущает какое-то странное наслаждение от предстоящей встречи, словно долгие, долгие века ждал именно этого момента.

Странник подходил к дому, беспрепятственно проходя через сложнейшую систему охраны, как видимой, так и не видимой, и никто не остановил его. Охрана была давным-давно предупреждена и покинула свои посты, оставив их в пустынном одиночестве. Он поднялся на крыльцо и открыл дверь.

Ему не пришлось долго плутать, проходя через анфилады комнат, украшенные статуями и замечательными картинами, необычной резьбой и весьма оригинальным сочетанием цветов и стилей. Огромные, дубовые, черные двери вели в библиотеку — он прикоснулся к ручке, и из-под пальцев ударил свет. Двери величественно отворились перед ним, и по комнатам пронесся поток ветра, который, однако, быстро утих, ворвавшись в библиотеку. Это была самая большая, и, наверное, самая величественная комната, заполненная старинными фолиантами в кожаных переплетах, хотя время от времени на полках проскакивали и современные суперобложки, и даже детективы с фантастикой, неизвестно как затесавшиеся в подобную компанию. Сейчас здесь царил полумрак, разрываемый только светом огромного камина. Огонь с радостью пожирал сухое дерево, отдавая взамен свет и тепло. Хозяин дома, сидевший там, и чье лицо из мрака время от времени вырывал отсвет пламени, медленно и аккуратно поставил на чайный столик хрустальный бокал, наполненный рубиновым вином, на секунду задержавшись, чтобы полюбоваться игрой света на гранях хрусталя. Неторопливо заложил страницу огромной книги малюсенькой закладкой, так же неторопливо закрыл книгу и аккуратно устроил ее у себя на коленях. Лишь после этого, он, поднял глаза на вошедшего, и позволил губам изогнуться в некой слабой подобии усмешки. И очень тихим и ровным голосом произнес: «Что ж, Михаил, я ждал тебя. Проходи»

— Люцифер… — не менее тихо произнес вошедший, тот, кого только что назвали Михаилом.

Сидящий в кресле, несколько по шутовски изогнулся, изобразив нечто вроде поклона, и слегка насмешливо продолжил:

— Давненько не видались! Сколько эпох уже прошло с нашей последней встречи?

Лицо Михаила потемнело, у ангелов была одна особенность, которой Бог никогда не награждал смертных — они никогда ничего не забывали. Они смотрели друг другу в глаза, и воспоминания нахлынули на них, словно это происходило секунду назад, хотя многие века минули с тех пор…

…и там, где вечно был мир, впервые раздались крики ужаса и боли, и в райские кущи пришла смута. Впервые бессмертные испытали страх. Ангелы жались по углам как испуганные овцы, и сила волнения пронеслось подобно цунами по всем измерениям Вселенной. Словно мрак опустился на крылья Люцифера и его сторонников, с численностью в треть ангельского легиона, что спустились перед пустым троном Господа. Мощь их идей и их ярость пропитывало время, ведь происходило то, что не могло произойти. И лучшее творение Бога восстало против идей своего Творца. Но перед самим Троном их ждала оставшаяся верной другая треть воинства, и архангел Михаил стоял во главе ее. Остальные в страхе ожидали, когда же Творец проявит свою волю, и молили его, чтобы Он вернулся поскорее и избавил их от этого ужаса. Разрывались слои пространства, мириады светил вспыхивали, и мириады пожирались черными дырами, проглатывающими свет и пространство, пламя взмывало к небесам и падало на землю. Ибо те, кто был бессмертен и был рожден Слугами, сошлись за то, кому будет принадлежать Власть. Тень от крыльев восставшего легиона закрывал свет, и земля и иже с ними были во тьме. Они считали, что смогут исправить ошибки, которые сделал Бог, но суть была не в этом. Так в мир явилась Тьма.

Два предводителя сошлись в поединке.

— Остановись, Люцифер! И останови все это! Разве ты не понимаешь, что восстаешь против Отца своего?

Но тот лишь рассмеялся. «Открой глаза, Михаил! Он давным-давно нас бросил и вспоминает о нас лишь когда ему нужно сделать очередную грязную работенку, о которую он не хочет марать свои руки! Разве этот мир совершенен? Разве мы мечтали о таком, о жалкой роли захолустных подпевал, которые лишь поют «Алилуйа!» и уничтожают неугодных? Оглянись вокруг, и пойми, он бросил нас, и теперь этот мир наш, и мы должны его сделать таким, каким он должен был быть изначально! Не Он, а мы должны это сделать! Ты сражаешься за Него, охраняя этот пустой трон, или, может быть, ты боишься потерять свою власть и боишься, что тебе придется подчиниться мне?

— Кто ты такой, чтобы судить Его? — в руке Михаила запылал меч, разгоняя подступившую тьму. Или ты остановишься сам, или мы остановим тебя.

Клинки сошлись, и ярчайшая вспышка озарила все Мироздание. И рев Тьмы пронзил его. И те, кто был бессмертен, потеряли на это право. Кровь хлынула с Небес, и крики умирающих ангелов звучали среди звезд. Сколько длилась та битва — никто не скажет, может долю мгновения, а может вечность, что значит время, для тех, у кого в распоряжении бесконечность. Но вот на Троне появилась фигура, и Его взор и Его воля обратились к сражающимся. Тогда Михаил почувствовал, как в него вливается Сила, и не стало места на небесах восставшим. Вихрь пронесся по Раю, подхватывая воспротивившихся, срывая с них небесный свет, сминая, и уродуя тела. И вихрь этот бросил их вниз, сквозь пласты пространства в сумрак и пламя созидающегося Ада. Михаил увидел муку в глазах Люцифера и чувствовал его отчаянье, за секунду до того, как мрак утянул его вниз. Крики погибающих душ заполнили его. А через мгновение все закончилось, и Трон снова был пуст. Он выронил меч и рыдал, и все оставшиеся в Раю рыдали, и молил он Отца о милосердии и сострадании к падшим. Ведь несмотря на всю тяжесть их вины, это было слишком жестоко. Так впервые Небеса познали боль утраты…

Все это промелькнуло перед глазами Михаила, и он знал, что Люцифер тоже бродит среди своих воспоминаний. Они смотрели друг на друга и молчали, ожидая, кто первый сделает ход в этой странной игре.

— Итак, мой друг, — Люцифер вернул своему голосу насмешливость, — я ждал, что один из вас навестит меня, хотя меньше всего ожидал именно тебя. Он потер в нетерпении руки. Не желаешь ли бокал хорошего винца перед беседой? Он поднял свой бокал и вновь залюбовался игрой света, — в моем подвальчике есть очень раритетные вина, и как хороший хозяин я просто обязан угостить им столь… - Тут он опять усмехнулся, — столь долго ожидаемого гостя. Есть очень редкие сорта, прожив так много рядом со смертными, я научился ценить такие вещи. А может, желаешь что покрепче? Дорога была ведь дальней… да не стесняйся — тут Люцифер постарался изобразить самую радушную улыбку, хотя она слегка и смахивала на издевку — здесь не Небеса, и Ты можешь спокойно расслабиться.

Михаил молчал, падший ангел пожал плечами и медленно сделал глоток из своего бокала, смакуя каждую каплю, позволяя вину пробежаться по небу, даруя восхитительный аромат и вкус, и от наслаждения зажмурил глаза.

— Представляю, как вы все сейчас озадачены там — падший потянулся, распрямляя руки.

— Я пришел предупредить тебя! — глухо произнес Михаил.

— О чем? — издевательски переспросил Люцифер; он явно вовсю наслаждался этой беседой. Одной рукой он поднял толстенный старинный фолиант, который он читал перед приходом гостя, и в свете огня надпись «Библия» ярко засверкала. Видеть эту книгу в руках богоборца было весьма … экзотично. А многие богословы и демоноведы били бы просто в шоке от этой картины.

— Так-так-так, где я это видел, — Люцифер всем своим озабоченным видом имитировал судорожные поиски необходимой страницы среди множества закладок, цокал языком, слюнявил палец, листая страницы, в общем, откровенно, валял дурака.

— Ага, вот оно! Иоанн Богослов… — он поцокал языком, ткнув пальцем куда-то на странице. - Дай я угадаю, план, который вы приводили в исполнение столько эпох, пошел под хвост райской птичке? Ангельское воинство стоит в ожидании наступления, окончательного Апокалипсиса, великой битвы в Армагеддоне и переходу к вечному Добру — а это мгновение все не наступает и не наступает, представляю, как все там волнуются! — Люцифер неопределенно ткнул пальцем в небо. А тут надо же, такие трудности! Главные герои пьесы не спешат занять свои места на сцене. Не так ли? А ведь этот сценарий написан не тобой и не мной. И вы обязаны ему следовать… А приходила ли в вашу башку мысль, что я могу этого шага никогда и не сделать?

Впервые за вечность Михаил выглядел столь ошарашенным, он не знал что сказать — он искал ловушку в словах бывшего собрата, он чувствовал, что мотивы поступков ускользают от его понимания.

— Ты… (он стал запинаться) — ты решил вернуться к Свету? — он постарался сдержать волнение в своем голосе.

— Ах, мой друг, вы ведь позволите называть себя другом? — в манерной вальяжности произнес Люцифер — Ваш свет меня совсем не интересует. И мое мнение в том конфликте остается неизменным!. Люцифер с грохотом захлопнул книгу, и в его глазах заплясала ярость. Будь откровенным со мной, ведь ты пришел сюда узнать мои планы, понять, чего я добиваюсь, и когда ваш долбанный сценарий наконец отыграет последний аккорд. Что ж, мои планы — это не секрет. В это мгновение, его взор устремился куда-то в прошлое, и мука отразилась у него на лице. Знаешь ли ты, что такое Ад? Можешь ли ты хоть в какой-то мере понять, какие муки ожидали нас там, как мы, вновь бессмертные, считали секунды своего заточения! Он был моим домом и тюрьмой, и самое тяжелое, что мы не на секунду не забывали, кем мы были и чего лишились! Это место, для тех, от кого отвернулся Бог. Там нет ничего, кроме муки и Его отсутствия. Мы рыдали, мы молили, мы молились, но наши мольбы не были услышаны. Позже, вы стали ссылать к нам темные души и стало повеселее. Но тебе не в коей мере не понять этого. Пламя в глазах Люцифера жило своей жизнью. И Михаил содрогнулся, когда эта тоска коснулась его, и он снова вспомнил ту муку, которую он увидел в глазах падшего ангела за мгновение до падения.

— И что же, разве мир стал лучше в наше отсутствие? А потом Он дал нам власть, власть искать и находить слабые и падшие души, и забирать их. Ведь Ему нужны только чистые, праведные, а главное сильные души. А потом появился шанс, нет, не шанс вернуться назад. С нами решили покончить раз и навсегда, показать, как ошибочна наша позиция, а потом демонстративно уничтожить, стереть, как ребенок стирает линию на бумаге. Люцифер швырнул с ненавистью Библию Михаилу. Этот сценарий был придуман Им, но Ад научил меня терпению и хитрости. Я достаточно умен, чтобы понимать, что мне никогда не переиграть его в прямом столкновении в Его игре на Его поле. И я твердо знал, что если сценарий приведется в исполнение, я проиграю раз и навсегда! Я не глупец!

— Ах да, ваши источники — тут падший сделал непонятный жест рукой, указывая то ли на небо, то ли на землю — создали образ этого нетерпеливого гордеца, жаждущего реванша. Поверь, мне пришлось приложить много усилий, чтобы создать такой имидж, и что бы все в него безоговорочно поверили, а это было не так легко, тем более что приходилось удерживать всю эту озверевшую свору мелких ангелов и темных душ в кулаке. Потому что я ждал мгновения, мгновения, описанного в этой книге, которое даст мне свободу и власть на Земле. Завести сына и поделиться с ним своей силой, а дальше… тут он снова тихо засмеялся — а дальше мне совсем не улыбалось играть свою роль. Мне больше не нужна Его власть, я умру со скуки, управляя этой кучкой пташек, орущих «Осанна» по поводу и без повода. И я знаю, как Он наказал тех, кто не принял ничью сторону, и еще неизвестно, кого наказали сильнее. Лицо Люцифера было перекошено от ярости.

— Но мы отвлеклись — Ангел продолжил свой монолог, — я получил то, что хотел, свободу от Ада и необходимую власть. Вы там вряд ли можете похвастаться подобным. А более мне и не надо.

Он поднял бокал и присел перед камином, снова и снова любуясь светом и бокалом. Я научился наслаждаться подобными вещами — ведь пороки и наслаждения очень близки друг к другу. Обосновался здесь, в тишине и покое, наслаждаясь каждым мгновением бытия. Ведь по сравнению с Адом, для меня это Рай. А что касается вырвавшейся Армии Преисподнии и Битвы в Армагеддоне — Люцифер устало махнул рукой — извини, Михаил, не дождетесь.

Михаил подскочил к нему, чувствуя, как непонятное раздражение овладевает им — Я и мои легионы завтра же спустятся сюда, чтобы очистить Землю от тебя и твоих прислужников, а потом мы сотрем и Ад!

— Ты? Дьявол засмеялся ему прямо в лицо. Даже если ты посмеешь нарушить приказ — он снова ткнул пальцем в книгу и процитировал — «И будет ему дана власть сражаться со святыми и побеждать их». Эта власть дана мне Им, и если ты посмеешь нарушить Его слово, то падешь так же, как когда-то пал я! И пока я сам не изменю ситуацию, вы все бессильны, что-либо сделать!

Демонстративно усевшись в кресло, дьявол продолжил — но ты не волнуйся, я присмотрю за человечеством, чтобы оно не наделало особо больших глупостей. Всеобщий бардак мне совсем не на руку, так что можете даже рассчитывать на определенную помощь с моей стороны, ведь благодаря вам я контролирую темную сторону их душ. У Иисуса проблем, как я понимаю, за эти несколько тысяч лет не уменьшилось, было бы не плохо, если бы он заскочил ко мне на чашечку чая, нужно будет обсудить некоторые совместные действия, да и с племянником своим познакомится, им есть многое, что сказать друг другу.

Михаил подскочил, и словно яростный порыв ветра пронесся по комнате, двери распахнулись вторично, яркий свет ударил оттуда, и посланник Небес шагнул в сверкающий проем. В тот же миг свет уступил место полумраку, оставив в комнате только хохочущего дьявола.

Люцифер смеялся до тех пор, пока в дверь тихо не постучали, и на пороге не появился молодой парень, которого могли раньше видеть на борту той самой шикарной яхты.

— Мы победили? — он весь напрягся в ожидании ответа. Его отец поднял с пола Библию и замер, словно вслушиваясь во что-то понятное только ему. Сын терпеливо ждал, он прекрасно знал, что отец не любил, когда его отвлекают в такие моменты.

— Победили ли мы… — в задумчивости Люцифер вновь пригубил бокал, и только тогда заметил, что он уже пуст. Поискав глазами бутылку, вернулся к столу.

— Михаил никогда не был большой сошкой — он замечательный солдат и боец, но от политики он очень далек, и слишком прямолинеен. Да, мы обманули его.

Он держал перед своим лицом Священную Книгу, и внимательно, будто видел ее в первый раз, изучал ее. — Но вот твоего деда нам перехитрить не удалось. Он по-прежнему в фаворе и играет козырями. Михаил не понял одного, это — он показал сыну на книгу — не сценарий, а предупреждение, что если мы пойдем еще раз по пути восстания, то будем неминуемо уничтожены, в лучшем случае. Это вроде твоих любимых компьютерных игрушек. Дьявол недовольно поморщился — за которыми ты проводишь столько времени, вместо того, чтобы изучать этот мир…

— Отец! Только не начинай этого сейчас! — Парень театрально закатил глаза — сейчас не время для семейных разборок!

Люцифер неодобрительно посмотрел на сына — Ты мне как-то рассказывал о скриптах, мол, зайдешь в пещеру, и хочешь — не хочешь, как обрушивается потолок, и игра закончена. Что бы тебе было понятно, тут такой же «скрипт» — сунешь свою голову в небесные разборки и крантык! А пока мы балансируем на грани, мы свободны, и это высшая свобода и власть — быть властным над самим собой!

Тут ангел снова рассмеялся — Однако Ему все же удалось нас озадачит проблемами и тяжелой работенкой, пошли, сынок! — он обнял парня за плечи — нужно проследить, чтобы эти смертные не перебили друг друга а заодно и весь мир в Ад не сбросили!

И они вышли из комнаты…