КС2

Моей маме.

В жизни есть только две трагедии. Первая — не получить того, что желаешь, вторая — получить это.
Оскар Уайлд

Я возвращался из института и никого не трогал. Было уже довольно поздно, потому что я, как всегда, задержался в своей любимой копеечной забегаловке на углу. Опорожнил пластиковый пол-литровый стакан разбавленного пива и съел пару сосисок с горошком (это чтобы дома не возиться с хавкой). К тому времени, как я вышел из стекляшки, на улице стемнело. Настроение было, в общем-то, неплохое, если не считать, что мне сегодня наваляли за прогулы. Ну да фиг с ними.

Я уже почти подошёл к своему дому, когда у меня на пути материализовались шестеро подростков. "Сейчас попросят закурить", подумал я.

— Дядь, дай закурить. — Пробасил один.

Я миролюбиво протянул им пачку "LD".

— Берите.

Грязные ручонки потянулись к вожделенной пачке. Половины как не бывало. Я усмехнулся.

— Дядь, а дай денег, — нахально продолжал всё тот же заводила.

Мне стало интересно.

— А сколько надо?

— Стольник? — важно сообщил шкет.

— У меня столько нету, — улыбнулся я. — Вот десяточкой могу спонсировать…

— Стольник! — категорично прозвучало в ответ.

— Нету у меня стольника! — мне всё это начало надоедать. — И вообще, катитесь-ка вы отсюда! Достали! Я вам чё, Дедушка Мороз?!

— Ну, фраер, — шкет-заводила длинно профессионально сплюнул под ноги, дымя моей сигаретой. — Ты попал!

Я даже не успел сообразить, что происходит, как услышал боевой клич:

— Вали его, ребя!

И меня завалили в два счёта. Меня, двадцатилетнего амбала, эти шестеро пацанов от-горшка-два-вершка скрутили так, что ой-ёй-ёй!

— Гони стольник, сука! — пыхтел один, облапывая мои карманы.

— Ща он расколется! — довольно вторил другой.

Третий держал у моего горла остриё складного ножа.

Естественно, эти малолетние террористы по-настоящему убивать меня не собирались. Может быть. Но то ли я как-то неловко дёрнулся, то ли у моего "сторожа" дрогнула рука, а только через мгновение я со всей полнотой накатившего ужаса ясно ощутил, как холодная твёрдая сталь входит в мой кадык.

Ой, мать-перемать! Вот уж никогда не предполагал, что это такая адская боль! Я, не мудрствуя лукаво, завизжал так, что легендарный резаный поросёнок окочурился бы от зависти. Моих палачей как ветром смыло. Ну, сволочи! В горле что-то противно забулькало, и на рубашку полилась горячая липкая дрянь. Я ещё подёргался для порядка и помер.

Когда я воскрес, вокруг стоял полумрак, и я сидел в кресле. Напротив меня в точно таком же кресле восседал никто иной, как чёрт, подозрительно смахивавший на помесь DOOM'овского Импа и Diablo. В первую очередь я схватился за горло, но раны не было. Чёрт выжидательно молчал.

— Где я… Кто вы… — это было всё, что мне удалось выжать из себя.

— В который раз одно и то же! — горестно простонал чёрт, театрально обхватывая голову когтистыми лапами.

— А? Что? — не врубился я.

— Вот что! — вспылил мой собеседник, тыча в меня пальцем. — Ты и такие, как ты! Вы всё время задаёте одни и те же вопросы! "Где я? Кто вы?"…

Он довольно натурально меня передразнил.

— Неужели не понятно тебе, что ты — в кресле, а я — чёрт! Если бы я был на твоём месте, я бы, увидев перед собой самого настоящего чёрта, придумал бы вопрос поинтереснее!

— Например? — ошалело выдохнул я.

— Например… было ли Грехопадение?

— Ну?

— Что "ну"?

— Было?

— Не твоё дело! — отрезал чёрт.

— Ну вот… — я развёл руками. — А сами говорили…

— Что я говорил?! — истерически взвизгнул рогатый. — Ничего я не говорил. И вообще, вы мне все надоели! И кроме того, сейчас даже не моя смена!

Я посчитал разумным переждать бурю.

— Ну, — продолжил чёрт, слегка успокоившись. — И что мы с тобой будем делать?

— А что со мной надо делать? — спросил я не без опасений.

— Ну, что… Рая ты, дружок, не заслужил…

Я шумно вздохнул.

— Не отчаивайся! — махнул лапой чёрт. — Там всё равно скукотища. В аду гораздо веселее.

— Ага, на сковородке. — Не утерпел я.

Чёрт даже подпрыгнул в своём кресле.

— Какие сковородки!!! — заверещал он, брызгая слюной. — Какие, в бога в душу мать, сковородки!!! У вас там на Земле что, каменный век?!! Как же вы меня все достали! Нет никаких сковородок, понимаешь ты, нет. И котлов нет. И жаровен. И не было никогда. Ну что за дикари!

— А что есть? — не преминул поинтересоваться я.

— У каждого свой собственный ад, — веско уронил чёрт, назидательно подняв вверх палец, совсем как наш доцент Копчиков. — Каждому — своё…

— А мне — что?

— Увидишь, — отмахнулся чёрт. — Успеешь ещё.

Повисло молчание.

— Ну так что… — я несколько замялся. — Будете отправлять прямо сейчас?

— Нет, — последовал неожиданный ответ. — Чуть позже… А пока…

Неизвестно откуда чёрт извлёк на свет гербовую бумагу с печатью и принялся читать:

— "Настоящим повелеваю: всем грешникам, направляемым на заключение в аду, перед отправкой в вышеуказанное место предоставлять одно любое желание на выбор, за исключением тех, что могут повлечь за собой освобождение из мест заключения, а также отсрочки наказания более чем на сутки. Подпись: Сатана-Люцифер-Белиал-Левиафан и иже с ними, Великий и Единый Во Всех Лицах". Ясно тебе?

Мне было ясно.

— Так значит, я могу пожелать всё, что захочу?

— Почти всё, — уклончиво ответил чёрт. — То, чего желать нельзя, здесь оговорено. Ну, думай!

Я действительно задумался. И так ничего и не придумал.

— Ну не могу я! — воскликнул я в отчаянии. — Сплошная хренотень в голову лезет!

Чёрт как-то нехорошо ухмыльнулся и развалился в кресле в надменной позе.

— Ну, люди… — протянул он, насмешливо глядя на меня. — Никогда не перестану им удивляться. Казалось бы, каждый день думают: "вот бы мне то…" или "вот бы мне это…" А когда желание само идёт в руки — не знают, что попросить.

— Ну вы войдите в моё положение! — психанул я. — Что мне желать?! Был бы я жив, так я бы пожелал! Машину, например… квартиру новую… или миллион долларов. А сейчас-то мне это всё зачем?

Чёрт хохотнул.

— Неужто совсем-совсем ничего не хочешь?

— Хочу… — неуверенно промямлил я. — Вот только не знаю, чего…

— Все вы, люди, одинаковы, — вынес свой вердикт слуга Сатаны. — А отомстить разве не хочешь?

— Отомстить?

— Ну да! — чёрт вдохновился. — Ведь эти подонки, эти шмакодявки паршивые, они же тебя убили, не так ли? Да если бы не они, ты бы ещё жил да жил! И машина бы у тебя была, и квартира! Насчёт миллиона долларов не уверен… Но и так разве мало? Жена была бы — красавица, сынок или дочка…

Неожиданно мою грудь защемило от осознания утраченных возможностей.

— Хочу! — выкрикнул я. — Хочу отомстить! Но… как?

— А вот теперь уже моя очередь.

Опять же как-то неуловимо, из воздуха, чёрт извлёк маленький "дамский" браунинг.

— Вот, — заявил он с такой гордостью, словно сам изобрёл эту систему. — Это тебе. Один патрон…

— Почему один? — взвился я. — Ведь их было шестеро!

— Потому что, — строго оборвал чёрт. Потом пояснил: — Убил-то тебя один. Вот и ты убей одного. Тут всё рассчитано.

— Ну ладно, — махнул я нетерпеливо. Моя месть звала меня, и уже казалась мне в тысячу раз сладостней недоступного рая. — Один так один. Ещё что?

— Ничего, — удивился чёрт. — Сутки времени. И полная свобода действий. Что тебе ещё надо?

— Да нет… — замешался я. — Только вот пожалуй…

— Что? — нахмурился чёрт.

Я собрался с мыслями и выдал:

— Нельзя ли меня отправить, так сказать, на "тропу мщения" несколько пораньше? Не просто до того, как я буду убит, а ещё чуточку раньше… Когда они ещё не подошли ко мне. Чтобы я первый их накрыл.

— А, это можно, — лениво буркнул чёрт и взмахнул лапой.

И снова я стоял на улице между домом и детской площадкой. Сентябрьский ветерок ласкал мне лицо. Хорошо-то как, подумал я. А впрочем, может в этом аду тоже прилично. Я ведь ещё не видел… Как там чертяка говорил? У каждого свой ад?.. Как бы то ни было, это должно быть поприкольней лекций. Правый карман оттягивало что-то тяжёленькое. Я догадался что именно. И тут я заметил их. Они шли точно так же, как и в прошлый раз роковой нашей встречи. Даже точно так же торчала пластиковая бутылка газировки из кармана у самого маленького и чумазого. Ну, держитесь!

— Дядь, дай закурить!

Эта фраза прозвучала как команда "в атаку". Одним рывком я выхватил пистолет, и на чёрном дуле хищно сверкнул отблеск фонаря.

— Стоять! — рявкнул я.

Я думал, они побегут. Они не побежали. Видимо, страх перед человеком с оружием был сильнее их. Они стояли в оцепенении и глядели на меня, словно загипнотизированные удавом суслики.

— Стоять… — повторил я сдавленно, хотя они и так не двигались.

Я узнал того, который убил меня. Я узнал бы его даже в самой кромешной тьме, а ведь ещё не сильно стемнело. Я направил на дрожащее щуплое тельце узкую смертоносную дырочку.

— Ты… Это сделал ты.

— Я ничё ни де… — захныкал пацанёнок. По сморщенной мордочке потекли мутные слёзы. Он боялся их вытереть, боялся поднять руку.

И тут меня осенило. Они же ещё ничего не сделали! Всё ещё только должно было свершиться, но не свершилось, потому что я помешал. Но ведь они сделают! Не со мной, так с другим.

Я взял себя в руки и снова прицелился в когда-то яркую, а теперь до неузнаваемости заляпанную картинку на майке моего убийцы.

И тут понял, что не смогу.

— Ребята… — протянул я. Получилось жалобно, но я ничего не мог с собой поделать. — Ребята, ну что же вы…Ну как же так можно…

Они всё ещё стояли передо мной, а у меня слёзы наворачивались на глаза. Они тоже хныкали, только они — от страха, а я — от боли и обиды.

— Ребята, нельзя никого убивать… Просто так — нельзя! Врага можно убить, да и то… А я разве враг?

— Мы вам ничего не сделали… — заныл тот, что стрелял курево.

— Сделали бы! — заорал я. — Сделали бы, чёрт возьми! Вот у этого в кармане — нож.

Пальцем левой руки я беспощадно ткнул в адрес обладателя ножа.

— Достань!

Он извлёк "бабочку" дрожащими пальцами.

— Выбрось! Впрочем нет, оставь. Но строгай им деревянные кинжалы или вырезай сердечки на коре дуба… Только не убивай. Никогда, слышишь? Я бы мог вас всех убить, но не стал же. — Они ведь не знали, что у меня только один патрон. — И вы — тоже — никогда… Потому что это нельзя. Потому что несправедливо…

Я почти в изнеможении опустился прямо на асфальт. Закрыл лицо руками.

— Нам можно идти, дяденька? — робко спросил кто-то из "налётчиков". Видно, я всё-таки здорово их застращал, если они ещё и разрешение спрашивают.

— Катитесь вы… — устало прошептал я.

Миг — и все они исчезли. Я открыл глаза. Передо мной на тротуаре одиноко лежала та самая "бабочка". Обронил, наверное, малец со страху. Поднимать я не стал. Не хотелось прикасаться.

А патрон в стволе дожидался своего часа.

Я встал, отряхнулся, пришёл в себя. Мысли снова заработали чётко. Так. Времени у меня — ещё целых двадцать четыре часа без каких-нибудь там минут. Патрон есть. Месть не получилась. Но она не получилась в отношении детей. А может, с кем-то другим выйдет получше?

И тут я вспомнил имя. Вернее, имя-отчество. Сергей Александрович. Директор "МакДональдса" на Рязанском проспекте. Он вышвырнул меня без зарплаты за то, что я пропустил один день. Я прекрасно помню, как я мечтал в упор всадить пулю в его медную лысеющую башку. Ну что ж, случай представился.

И не успел я об этом подумать, как оказался в тёмной прихожей роскошной "новорусской" квартиры. Я так понял, что это и есть жилье Сергея Александровича. Сервис, подумал я. Ай, спасибо чёрту!

В полумраке я разглядел очертания коридора и приоткрытой кухни, а из-под ближайшей двери прорезалась полоска света. Сжимая в обеих руках "браунинг", я пинком растворил дверь.

Мой бывший босс не сразу заметил вторжение, поскольку в тот самый момент пыхтел на кровати, увлечённо дрюча пышную раскрасневшуюся проститутку. В том, что это была именно проститутка, я ни на миг не сомневался, так как здесь же, на ковре, валялись скомканные чёрные чулки в крупную сеточку, которые ни одна нормальная баба не наденет. Я не стал ждать, пока на меня обратят внимание и гаркнул:

— Руки на затылок, падла лысая! Ну, быстро, любовничек, твою мать!

Моё приказание было выполнено незамедлительно.

— А ты, красавица, — снисходительно заметил я, — отползи-ка в сторонку, чтобы рикошетом не задело…

Проститутка истошно завопила. Я на секунду замешкался, и Сергей Александрович воспользовался этим замешательством, а именно: чрезвычайно быстро, ловко и умело, так, словно проделывал подобное десятки раз, ретировался под столик, на котором громоздились полные и пустые бутылки, обгрызенные ломти балыка и пара грязных стопок, и замер там на карачках.

— Заткнись, девка! — крикнул я. — Тебя не трону, клянусь!

Визг оборвался.

В наступившей напряжённой тишине Сергей Александрович дрожал под столом и жир на его волосатом брюхе противно трясся. Меня передёрнуло.

— Что тебе надо? — проскулил он. — Бери деньги, бери вещи, всё бери…

— Мне не нужны твои деньги, мразь, — процедил я, сквозь зубы, по-прежнему держа его жирную тушу под прицелом. — Мне нужна твоя задница.

— Я уже расплатился! Вы же обещали меня не трогать!

Интересно, подумал я. Не такая уж спокойная у тебя житуха…

— Я — не "вы". Я сам по себе. Не помнишь меня?

Мычание, тряска головой. Не помнит.

— Так я освежу твою память. — Я поймал себя на том, что говорю избитыми ковбойскими фразами из дешёвых вестернов, но это уже было не суть важно. — "МакДак" на Рязанском, август-месяц, ты меня выкинул без зарплаты за прогул. За один прогул! Мне неделю жрать было нечего, ты, жадная тварь! Вспомнил теперь?

Мне показалось, что ни хрена он не вспомнил. Уж слишком он боялся, мозгу заклинило. Ну и пёс с ним.

Я приготовился стрелять.

Прошла секунда. Другая. Третья.

Я прислушался к своим чувствам, чтобы понять, почему не стреляю. И понял.

Было неинтересно.

Честное слово, мне очень хотелось вогнать в этого подонка пулю, но не так же… В своих мечтах я лелеял вот какую картину: он говорит мне надменно: "Ты уволен!", а я говорю: "хрен тебе, тупая скотина!", и поднимаю пистолет… А ещё лучше гранатомёт…

А теперь Сергей Александрович был уже не враг. Это была просто дрожащая куча волосатого студня, от животного страха забившаяся под стол. И стало стыдно красивой толстой проститутки.

— Ладно, — бросил я и смачно сплюнул на шикарный белый ковёр. Вот это я действительно сделал с удовольствием! — Живи пока…

"Хочу на улицу", подумал я, и оказался на улице. А в квартире после моего внезапного исчезновения, наверное, долго ещё была немая сцена…

Оказавшись на улице, я снова начал скрипеть мозгами. Что делать? Очередная месть обломалась, как сухая ветка. Что делать? Детишки живы, босс отпадает… Ага… Точно!

Кирюха, гад! Отбил у меня Светку? Отбил! Пусть теперь поваляется с дыркой в пузе!

"К Светке!" — мысленно приказал я, как владельцы длинных чёрных лимузинов лениво приказывают своим шофёрам. "В клуб, Анри". Я знал, что Кирюха живёт у неё.

Я "проявился" у дверей Светкиной квартиры. Входная дверь была не заперта. Она её никогда не запирала, если была дома. Я нерешительно толкнул дверь.

В открытой комнате моим глазам предстало счастливое семейство. Кирюха в потёртых трениках и тапочках сидел перед телевизором. Светка в халате забралась с ногами на диван в противоположном углу и штопала носок. Его носок!

— Не ждали? — пропел я, вглядываясь в их разом вытянувшиеся лица.

— Ой, привет, заходи… — смешалась Светка, вскакивая мне навстречу. — Ты откуда?

— Из преисподней, — ххолодно ответил я, что было почти верно. — Ну, Кирюха, друг ситный, выйдем, поговорим? Или прямо здесь, при даме…

И я вынул пистолет. И направил Кирюхе… в пах. Это я здорово придумал!

Я думал, что Светка сейчас завизжит точно так же, как та проститутка. Но она только охнула. Кирюха нахмурился:

— Ты чего…

— Того, — бросил я зло и коротко. — Не жить тебе с ней, предатель. Мне, правда, уже тоже… Но это тебя не касается. Летать ты, в отличие от меня, может, и будешь. А вот любить — не обещаю. Как насчёт молитвы?

— Нет! — Отчаянно выкрикнула Светка и, бросившись через всю комнату, закрыла собой мою мишень. Этого мерзавца!

И вдруг, вероятно, разбуженный её криком, где-то в недрах квартиры сиреной заревел ребёнок.

Я обалдел.

— Это что, твой? — Уставился я на Светку.

— Мой, — Твёрдо ответила она. — Наш с Кириллом.

— И…давно? — я чуть не поперхнулся словами.

— Два месяца…

У меня перед глазами потемнело.

— Светка… Я же ничего не знал…

Я опустил оружие и посмотрел на бывшую свою девушку — ласково, а потом, на соперника — уничтожающе.

— Светка… Ты брось его… Он же предатель и трус. Он не будет хорошим отцом! Уходи от него, Светка…

— К тебе уходить, что ли? — усмехнулась Светка. Она уже не боялась.

— Ко мне не получится… — горько прошептал я, сглатывая подступивший ком. Потом повернулся на каблуках и молча покинул потревоженное семейное гнездо.

Я не стал "скакать" через пространство, а просто и без обиняков спустился по лестнице и вышел во двор. Волоча непослушные ноги, прошагал пару кварталов, не особенно задумываясь, куда именно я иду. Набрёл на полуподвальный общественный туалет. В нос привычно пахнуло дерьмом и хлоркой. Внутри было пусто и не так уж, чтобы очень грязно. За обшарпанным письменным столом сидела древняя старушка. Я выгреб из кармана и высыпал ей на треснувшее блюдечко зазвеневшую мелочь. Прошёл мимо кабинок к стене, где имелась раковина и мутное зеркало. Открыл кран, плеснул себе в лицо холодной воды. Стало полегче. Поднял глаза и в каком-то необъяснимом отчаянном дурачестве показал своему отражению язык.

Вот тебе и отомстил… Детей убивать жалко. Босса — противно. А Кирюху вообще даже нельзя, потому что эта дура его любит. Опять же, ребёнок у них… Я же сам сказал тогда "врага можно убить". А если я их всех пощадил, получается, они не враги, а так… И тут к горлу прилила такая ошеломляющая волна мучительного стыда, что я чуть не задохнулся. Тоже мне, "Неуловимый Мститель" нашёлся! А главное — всех простил, всех, благородный какой. Чего их прощать? Они же не виноваты! Шкетам-террористам надо просто хороших родителей и красивые игрушки, вот и не будут они превращаться в террористов! Сергею Александровичу нужен хоть один человек, который бы его полюбил: друг или жена или сын, всё равно. Его же все ненавидят, вот он и стал падлой. А Светке нужен Кирюха. А она — ему. А я? Что же нужно мне?

Я достал из кармана бесполезный браунинг. Теперь я твёрдо знал, что скольких бы своих врагов я сейчас не вспомнил, никто из них на самом деле не окажется врагом номер один. Таким врагом, которого не жаль. Таким, которого надо убить. У меня таких врагов не было. А мстить за других я не собирался. Просто потому что не за кого.

Ну что мне делать? Убить президента? Посадят другого, а весь кабинет министров одной пулей не ухлопаешь. Всадить её в какого-нибудь Бен Ладена? Так ведь война от этого не кончится… Кокнуть бомжа на вокзале, чтоб не мучился? Но ведь он живёт и думает, что счастлив.

"Спасибо тебе, чёрт, или как тебя там… — мысленно обратился я к тому, кто ждал меня сейчас в кабинете с двумя креслами. — Ты сделал для меня всё, что мог. Это я облажался…"

Чёрт же словно услышал меня. И не "словно", а услышал. И тут передо мной развернулся как бы фильм. Сначала я увидел того парнишку, моего убийцу, но уже чуть повзрослевшего, и был он, как ясно отпечаталось в моём сознании, в детском доме. Он и ещё несколько его ровесников беспощадно пинали ногами другого мальчика, совсем мелкого. Потом я увидел, как разодетый в миллионный костюм напыщенный Сергей Александрович чуть ли не коленом под зад без копейки выгоняет с работы очередного незадачливого прогульщика. И в довершение ко всему — Светку и Кирюху в одной постели, вытворяющих такое, что ни в одном порнофильме не увидишь. И на фоне всего этого скрежетал голос чёрта: "Ну что, нравится? Доволен, добренькая твоя душа? Вот как будет! Вот как будет!"

— Нет, — сказал я вслух, чем немало удивил дряхлую хранительницу туалета. В моём голосе слышались одновременно твёрдость и мольба. — Так будет, но не всегда. Мальчишку усыновит приличная бездетная пара. Босс женится на красивой и умной женщине, она будет любить его по-настоящему, не за деньги, и он подобреет. А Светка и Кирюха будут счастливы всю жизнь и без меня. Вот как будет…

Всё это было, конечно, неубедительно. Зато назойливый голос отстал. Я тряхнул головой. Теперь я знал что мне делать.

Я снова поднял глаза на своё отражение, на всякий случай попрощался с ним, и затем, быстро, чтобы не передумать, упёр ствол в висок и выстрелил.

Сначала ничего не произошло. А потом, поражённый, я увидел как, колеблясь волнами, исчезает жёлтый, засиженный мухами туалетный потолок, и в тёмной синеве вечернего неба, обрамлённый совсем не ослепляющим, тёплым сиянием, медленно-медленно и чуть торжественно ко мне спускается Ангел.